Фрэнк Эверест «Человек, который летал быстрее всех»:

Я надеюсь, что первое межпланетное путешествие, в которое отправится человек, произойдёт при моей жизни.

Хотя у нас уже запущен искусственный спутник Земли, я считаю, что мы очень отстаём в изучении космического пространства. Мы должны были бы уже сейчас заняться проблемой создания межпланетного корабля, на котором полетят люди.

Я твердо убеждён в том, что тот, кто первым покорит космос, будет господствовать над Землёй. Не обязательно судьбы людей будет решать сильная и большая страна. Даже небольшая и сравнительно слабая страна с помощью космического корабля, вооружённого управляемыми снарядами с атомными зарядами, может добиться мирового господства. Эта страна, имея в своих руках космический корабль и ядерное оружие, может совершить нападение на противника из космоса, не подвергаясь в то же время ответному удару. Победа ей будет обеспечена.

Такая перспектива совершенно меняет взгляд на ведение войны. В настоящее время тяжелый бомбардировщик, вооружённый ядерным оружием, служит основным средством устрашения с целью предупреждения агрессии. Что же будет завтра, когда первый космический корабль, управляемый находящимися на нём людьми и вооружённый межконтинентальными и баллистическими снарядами, станет реальностью и бомбардировщики или управляемые снаряды перестанут быть средством устрашения возможного агрессора?

Сейчас мы только начинаем борьбу за овладение космосом. Необходимо смотреть вперёд, за пределы нашей маленькой Земли с её войнами и миром. В недалёком будущем нам придётся контролировать космос, чтобы защитить себя от нападения. А дальше начнётся освоение новых миров для поддержания жизни на Земле, которая в конце концов не сумеет прокормить своё возрастающее населения. Когда это случится, человек должен будет обратить взор на небо. А для достижения новых миров нам потребуются новые, более совершенные летающие корабли.

«Первый шаг: измерить, всё, что поддаётся измерению. Это нормальный подход. Второй шаг: пренебречь вещами, которые не поддаются измерению, либо задать им произвольную величину. Это искусственный подход, ведущий к заблуждениям. Третий шаг: заявить, что вещи, которые нельзя легко измерить, на самом деле не особо важны. Это слепота. Четвёртый шаг: сказать, что всё, что нельзя легко измерить, на самом деле не существует. Это самоубийство». Чарльз Хэнди, теоретик менеджмента и экономист в своей книге «Порожний плащ».

«Мы не должны ждать, когда наука даст разрешение делать экстраординарные вещи или выйти за рамки возможного. Если мы будем вести себя подобным образом, наука станет другой формой религии. Мы должны идти против течения; мы должны касаться необычных явлений». Джо Диспенза в своей книге «Эволюция нашего мозга: наука изменять наше сознание».

«Я придерживаюсь мнения, что научный редукционизм сильно принижает тайну человека и сводит всё к материализму и активности нейронов. Подобные убеждение можно классифицировать как суеверие. Мы должны признать, что мы являемся духовными существами, имеющими душу в духовном мире, а также мозг и тело в материальном». Сэр Джон Кэрью Экклс в своей книге «Эволюция мозга: создания себя».

Ум настолько же плохо принимает странные идеи, насколько организм плохо усваивает странные белки. В обоих случаев наблюдается активное сопротивление. Не будет преувеличением сказать, что новая идея — это самый быстро действующий антиген, известный науке. Если мы взглянем на себя честно, то обнаружим, что мы склонны выступать против новых идей ещё до того, как они были полностью сформулированы. Я не сомневаюсь, что это последнее предложение уже вызвало неприятие. Это свидетельствует о том, как быстро работает этот механизм. (Вильфред Троттер)

Думаю, надо указать в рубрике "Об авторах", какие связи с масонством имел Рерих. Он получал от них предложения вступить в свои ордена, но отказался.

Здравствуйте. Откуда взята цитата Рериха про войну? Как проверяются цитаты на подлинность?

Письмо графа Фёдора Ростопчина Александру I после после оставления Москвы (8 сентября 1812 год). Деревня Кутузова по Тульской дороге в 34-х верстах от Москвы.

«Отдача Москвы французам поразила умы. Солдаты предались унынию. В самом деле, странно, каким образом, после столь постыдного, три месяца длившегося отступления, столицею Вашею овладел доведённый до крайности неприятель. Генералы в бешенстве, а офицеры громко говорят, что стыдно носить мундир. Солдаты уже не составляют армии. Это орда разбойников, и они грабят на глазах своего начальства. Расстреливать невозможно: нельзя же казнить смертью по несколько тысяч человек на день? Всюду каверзы. Бенигсен добивается главного начальства. Он только и делает, что отыскивает позиции в то время, когда армия в походе. Он хвастает тем, что один говорил против оставления Москвы и хочет выпустить о том печатную реляцию. Барклай подал голос за оставление Москвы неприятелю, и тем, может быть, хотел заставить забыть, что, благодаря его поспешности, — погиб Смоленск. Князя Кутузова больше нет — никто его не видит; он всё лежит и много спит. Солдат презирает его и ненавидит его. Он ни на что не решается; молоденькая девочка, одетая казаком, много занимает его. Покинув Москву, он направился на Коломенскую дорогу, чтобы прервать сообщение неприятеля с Смоленском и воспользоваться запасами, накопленными в Калуге и Орле. Он даже думает дать сражение, но никак не решится на него. Довод у него тот, что надо сберегать армию; но если она должна всё отступать, то он скоро её лишится. Я держусь мнения, что Бонапарт уйдёт от него в то время, как он всего менее будет ожидать того.

Всё делают Кайсаров и Кудашев, они распорядители судьбы Вашей и судьбы Империи. Так как распространено мнение, что Кутузов действует по Вашим приказаниям, и так как объявленная им самим сдача Москвы без сражения поразила всех ужасом, то было бы необходимо, для предотвращения мятежа, отозвать и наказать этого старого болвана и царедворца. Иначе произойдут неисчислимые бедствия.

Я в армии, смерть у меня в душе. Вижу войско в беспорядке, крестьян разорённых, сообщения прерванные; нет начальника и никого, кто бы его заменил. Вот другой раз общественное мнение обманулось в своём выборе. Каменский рехнулся, а Кутузов, старая баба-сплетница, потерял голову и думает что-нибудь сделать, ничего не делая.

Вашего Величества всепреданнейший граф Ростопчин».

«Это теперь наша страна, а вы, русские, убирайтесь отсюда». Виталий Гинзбург, 2004 год, передача «Свобода слова» с Савиком Шустером на телеканале НТВ.

Крижанич (хорв. Juraj Kriani) (около 1617 — 12 сентября 1683) писал: «Всем единоплеменным народам глава — народ русский, и русское имя потому, что все словяне вышли из русской земли, двинулись в державу Римской империи, основали три государства и прозвались: болгары, сербы и хорваты; другие из той же русской земли двинулись на запад и основали государства ляшское и моравское или чешское. Те, которые воевали с греками или римлянами, назывались словинцы, и потому это имя у греков стало известнее, чем имя русское, а от греков и наши летописцы вообразили, будто нашему народу начало идет от словинцев, будто и русские, и ляхи, и чехи произошли от них. Это неправда, русский народ испокон века живёт на своей родине, а остальные, вышедшие из Руси, появились, как гости, в странах, где до сих пор пребывают. Поэтому, когда мы хотим называть себя общим именем, то не должны называть себя новым словянским, а стародавним и коренным русским именем. Не русская отрасль плод словенской, а словенская, чешская, ляшская отрасль — отродки русского языка. Наипаче тот язык, которым пишем книги, не может поистине называться словенским, но должен называться русским или древним книжным языком. Этот книжный язык более подобен нынешнему общенародному русскому языку, чем какому-нибудь другому словянскому. У болгаров нечего заимствовать, потому что там язык до того потерян, что едва остаются от него следы; у поляков половина слов заимствована из чужих языков; чешский язык чище ляшского, но также немало испорчен; сербы и хорваты способны говорить на своём языке только о домашних делах, и кто-то написал, что они говорят на всех языках и никак не говорят. Одно речение у них русское, другое венгерское, третье немецкое, четвёртое турецкое, пятое греческое или валашское, или альбанское, только между горами, где нет проезда для торговцев и инородных людей, уцелела чистота первобытного языка, как я помню из моего детства» (Крижанич Ю. Политика. М.: Наука, 1965).

Однажды профессор Владимир Ветчинкин читал в Московском университете лекцию на фантастическую, как тогда казалось, тему: «Полёт на Луну». В аудитории царило необыкновенное оживление, публика собралась развлечься. Надо отметить, что труды Циолковского к тому времени не получили широкого распространения и над умами учёных властвовал постулат, что для преодоления земного притяжения потребовалось бы бесконечное количество топлива и, следовательно, идея звездоплавания сама по себе считалась абсурдной. Лектора перебивали, из зала доносились смешки и оскорбительные замечания. Несмотря на это, Ветчинкин дочитал до конца. «Достопочтенные коллеги, — проговорил он совсем тихо. — И вот чем осмелюсь здесь я закончить. Человек достигнет Луны ещё в нашем столетии». В зале кто-то закричал: «Нельзя ли поточнее?!» «Не улыбайтесь, коллеги! — успокоил Ветчинкин. — Извольте, поточнее. По моим расчётам, учитывающим технический прогресс, человечество достигнет Луны не позже семьдесят второго года! Прошу мне верить!».

Предстоящий полёт человека в космос преследовал сугубо мирные цели. В этом убеждал нас и сам космический корабль, не имеющий никаких военных приспособлений, и характер всей нашей подготовки к полёту. Успешное осуществление такого полёта стало бы триумфом мирной политики нашего народа, победой всех миролюбивых людей Земли. Юрий Гагарин «Дорога в космос».
<...>

Всё шло хорошо до тринадцатой главы, названной «Покорение космоса». Как только я прочёл эту главу, меня охватило смешанное чувство неприязни и гадливости. Эверест (американский лётчик) писал: «Я твёрдо убежден в том, что тот, кто первым покорит космос, будет господствовать над Землёй. Не обязательно судьбы людей будет решать сильная и большая страна. Даже небольшая и сравнительно слабая страна с помощью космического корабля, вооружённого управляемыми снарядами с атомными зарядами, может добиться мирового господства. Эта страна, имея в своих руках космический корабль и ядерное оружие, может совершить нападение на противника из космоса, не подвергаясь в то же время ответному удару. Победа ей будет обеспечена».

О какой малой стране вел разговор Эверест, уж не об аденауэровской ли Германии? Во всяком случае, от этой галиматьи за сто километров несло ничем не прикрытым махровым фашизмом. Юрий Гагарин «Дорога в космос».